Заголовок этого раздела можно толковать двояко. Мы так и поступим: обсудим, что мотивирует научение и как мотивации научаются. Взаимосвязанность свойственна многим аспектам человеческого поведения: изменяется один аспект, изменяются и остальные. Мы лучше поймем природу научения человека, если будем иметь в виду его многонаправленность, а не предпочтем только один способ описания этого феномена, что свойственно уже упоминавшемуся рассмотрению мотивации, как необъяснимого источника человеческого поведения. Читать далее →

Считается, что потребность в достижении отчасти сходна с мотивацией умения (D. С. McCleland et al., 1953). Доказательство строится на том, что человеческая деятельность мотивируется потребностью в достижении высокого качества, или по сравнению с другими людьми, или в соответствии с собственными представлениями. Конечно, собственные представления и цели имеют социальную природу и в значительной степени связаны с выполнением деятельности сравнительно с другими людьми. Читать далее →

Сначала об одной, вероятно, больше чем гипотезе. То, что Павлов назвал рефлексом «Что такое?», скорее всего, является мотиватором поведения многих животных, и человека в частности. Павлов даже научную деятельность человека рассматривал как проявление стремления исследовать окружение. Подобное утверждение кажется вполне правдоподобным. В процессе эволюции подобный тип деятельности, несомненно, позволял видам приспособиться и благодаря отбору совершенствовался. Этот тип деятельности свойствен многим аспектам современной жизни, от туризма до исследования космоса. В различных экспериментах установлено, что удовлетворение любопытства служит фактором подкрепления, а тем самым, по-видимому, подтверждается правомерность точки зрения на потребность в исследовании окружения как на реальное и действенное подкрепление. Читать далее →

В ведшихся до сих пор рассуждениях неявно подразумевалось, что научение сильно зависит от эмоционального, или аффективного, состояния обучающегося. Я говорил об удовлетворении, одобрении, удовольствии, страдании и других эмоциональных состояниях, имея в виду, что они действуют или как подкрепление, или как наказание. Я предполагал, что они воздействуют на общее эмоциональное самочувствие обучающегося и тем самым сказываются на его научении, а их связь с подкреплением специфических аспектов ситуации научения повышает способность к различению и обобщению и, вообще, улучшает связь обучающегося с окружающей средой. Я также говорил о пути, каким на научение решению проблем влияет аффективное состояние обучающегося. Страдания подопытных животных или переживания детей, сталкивающихся со слишком трудными для них задачами, — один из аспектов этого влияния. Еще одним важным аспектом такого влияния является путь, каким постоянные неудачи в научении сдерживают желание обучающегося учиться. Читать далее →

Как методика для формирования научения (хотя и не столь действенная по сравнению с языком, но тем не менее, имеющая собственные средства для руководства обучающимися) подражание, несмотря на то что встречается повсюду, почти не изучается. Что люди обучаются подражая, не подлежит сомнению, но, что при этом происходит, не совсем ясно. По-видимому, имеет смысл рассматривать научение посредством подражания как форму присвоения обучающимся заданной модели, приспособления к ней собственного поведения. Обучающийся благодаря подражанию приобретает способность типа установки на научение, позволяющей ему успешно справиться с проблемами того же типа, если с таковыми он столкнется в будущем. Читать далее →

Говоря о научении, я время от времени отмечал, что обучающийся приспосабливается к закономерностям окружающей среды. Подкрепление поведения, по-видимому, происходит из-за Постоянно следующих за определенным поведением полез­ных для обучающегося событий. Как только какая-то закономерность исчезает, в качестве средства приспособления к новым закономерностям будет развиваться новая форма поведения. Обсуждавшиеся до сих пор закономерности обладают довольно прочной основой: зерно появляется вслед за определенным движением, учитель высказывает свое одобрение, когда написанное слово правильно произносится, водитель останавливается, если зажигается красный свет, и т.д. Но выход за границы подобных стимулов и реакций означает рассмотрение гораздо более сложных закономерностей, что ставит нас перед необходимостью различения научения, присущего большинству млекопитающих, и научения, являющегося прерогативой человека. Читать далее →

Удовлетворение, наступающее вслед за надкусыванием любимого яблока, служит подкреплением, а подкрепление — решающий фактор научения. Но в школе искры удовлетворения, следующей за одобрением учителя, может оказаться недостаточно. Вот почему обучающийся нуждается в более точной информации о характере и результатах своих действий. По своей природе эта информация, если потребуется, должна позволить обучающемуся как можно ближе подойти в своей последующей ответной реакции к желательному поведению. Читать далее →

Если бы мы не умели различать стимулы, то мир оказался бы одним бесконечным неясным стимулом. Но если бы мы различали всё не совпадающие друг с другом стимулы, то сложность стимуляции подавила бы в нас всякое желание реагировать на бесконечное число отдельных стимулов. К счастью, эволюция позаботилась о нас и нашу способность к различению уравновесила компенсаторной склонностью к обобщениям. Читать далее →

В подсчетах, которые мы ведем, выбирая способ поведения, и которые определяют характер наших действий, сложное взаимодействие воспринятых нами в прошлом различных подкреплений и наказаний так задает нашу ответную реакцию на стимулы, что мы выбираем способ действий, который нам кажется в данный момент наилучшим. Но наша способность выдавать соответствующую реакцию на стимул зависит от умения идентифицировать такой стимул. Мы должны отличать данный стимул от всех остальных. По большей части различение, возможно, не представляет никаких проблем: нетрудно различить капусту и короля или запах розы и раскаты грома, но можно показать, как трудно различить похожие друг на друга стимулы. Читать далее →

При обучении содержательным задачам или поведению в классе для уменьшения нежелательного поведения существуют более надежные и эффективные методы, чем наказание. Я уже рассматривал способ, каким подкрепление формирует тип поведения и приводит к новому научению. Соответственно, отсутствие подкрепления имеет противоположный эффект: нет подкрепления, нет нового научения, и постепенно исчезает научение, которое не подкрепляется. Подобный процесс известен как изживание. Читать далее →

Нежелательное поведение в классе, с которым рано или поздно в своей профессиональной деятельности сталкиваются большинство учителей, заставляет их прибегать к наказанию недисциплинированных учеников. Это достаточно естественно, если учесть, что большинство учителей, когда были учениками, испытали такое обращение на себе. К тому же народная мудрость и современные проповедники законности и порядка утверждают, что пожалеть розгу значит испортить ребенка. Но все же существует достаточно причин, позволяющих утверждать, что наказание редко является лучшим средством для решения такого рода проблем. Читать далее →

Кормление голубя зерном всякий раз, когда он сделает то, что вы хотите, — лучший способ научить его задуманному вами. Это также лучший из способов, гарантирующий, что задуманные вами конкретные действия будут осуществлены. Но если вы захотите сберечь зерно и свои силы, то почти тот же самый эффект можно получить, давая зерно через какие-то промежутки времени (В. F. Skinner, 1962). Несколько иной эффект получается при подкреплении (зерном) достаточно часто, скажем через каждые 5 мин, или при подкреплении после того, как действие, которое вы пытаетесь выработать, повторилось несколько раз. Читать далее →

Одно из самых убедительных объяснений стремления обходить по-настоящему трудные педагогические проблемы (типа возникших при обучении Виктора) состоит в том, что решение этих проблем крайне редко связывали с поисками соответствующего способа подкрепления. Теми же причинами можно, по-видимому, объяснить существующее в психологии мнение, что психологам-экспериментаторам следует всячески избегать экспериментов в школьном классе, поскольку это невероятно сложно. Подкрепление — решающий детерминант поведения не только обычных людей и животных, но и психологов тоже. Когда деятельность имеет не так уж много шансов на успех и существуют действия, ведущие к удаче более легким путем, естественно, что первая деятельность, даже если к ней приступили, постепенно сходит на нет. Вот почему учителя предпочитают прилагать свои усилия к тем ученикам, которых легче учить, а большинство экспериментаторов — изучать процесс научения у крыс или других более простых видов животных, а не у столь неясного организма, каким является человек. Читать далее →

В тщательном изучении нуждается обучение, а не учителя. Не то что они нас совсем не интересуют, но просто, ведя детальный анализ различных характеристик якобы различных типов учителей, мы вряд ли в области педагогики продвинемся далеко. Правда, в наше время исследования, описывающие различные типы учителей, достаточно распространены и самым модным является деление учителей на «новаторов» и «придерживающихся традиционных методов преподавания». К счастью, подобно обучающимся, учителя больше похожи друг на друга, чем отличаются один от другого. Если бы это было не так, общие принципы обучения оказались бы невозможными и такой предмет, как педагогика, не существовал. Каждый учитель мог бы иметь свой собственный способ передачи знаний. Поскольку это не так, хотя учителя, несомненно, различаются между собой, то наличие существенного сходства позволяет нам, с одной стороны, сделать необходимые обобщения о природе обучения, а с другой (что более важно) — приспособить общие принципы обучения к индивидуальности учителей, которые могут обладать различным темпераментом и складом ума (М. J. Dunkin, В. J. Biddle, 1954). Читать далее →

До сих пор речь шла о типах научения, свойственных большинству животных. Правда, иногда обсуждалось научение, свойственное более высокоразвитым типам млекопитающих и обезьянам. Но к какому бы виду животного мира ни относился обучающийся, основные принципы научения сохраняются. Всякое научение проявляется в изменении поведения организма и представляет собой результат овладения новыми особенностями окружающей среды. Таким образом, изменение в поведении, обусловленное изменениями в окружающей среде, сохранится до тех пор, пока окружающая среда сохранит свое измененное состояние. Читать далее →

Психологи-экспериментаторы и учителя, исследующие научение или занимающиеся им, очень часто направляют усилия своих учеников, помогая решить встающие перед ними проблемы научения. Но в некоторых случаях они этого не делают: экспериментаторы — когда их целью является этнологическое, а не экспериментальное изучение деятельности; учителя — когда придерживаются доктрины научения посредством открытия. Если же руководство осуществляется, то обычно оно принимает форму, которую условно можно описать как тщательно продуманную систему поощрений. В описанном выше эксперименте Скиннер пользовался зернами в качестве поощрения голубей, когда они делали то, что он задумал. Фактически пища — обычное средство поощрения в экспериментах по обучению животных, хотя в подобных экспериментах могут использоваться и такие вещи, как вода (для испытывающего жажду животного) и удовлетворение любопытства. Читать далее →

Психолог-экспериментатор обучает для того, чтобы изучить процесс научения. Учитель изучает этот же процесс с тем, чтобы уметь обучать. Как тот, так и другой стремятся разрешить возникающие проблемы. Как у того, так и другого проблемы, которые они решают, носят творческий характер. Я называю их творческими потому, что, до тех пор пока экспериментатор или учитель не столкнутся с ними, эти проблемы не существуют. Для экспериментатора эти проблемы представлены на двух уровнях: проблемы научения, которые должен решить обучающийся, и исследовательские проблемы, которые должен решить сам исследователь. При изучении первых экспериментатор постигает и вторые. Ни одно живущее на воле животное почти никогда не решает проблем, которые ставятся перед животным подопытным. Читать далее →

Ученые, занимавшиеся проблемами обучения обезьян языку, в основном были психологами-экспериментаторами. Итард, независимо от того, что его занятия с Виктором проходили до того, как психология стала самостоятельной областью исследований, по-видимому, был столь же одержим духом научного поиска, сколь и педагогическими задачами. Невольно тогда все были и экспериментаторами, и учителями одновременно. Как экспериментаторы они стремились понять, каким образом происходит научение, но, для того чтобы выполнить свою задачу, они должны были вмешаться в этот процесс и улучшить его, повысив степень, научения. Благодаря такому вмешательству они начинали выполнять функции учителя. Читать далее →

Истории Виктора и Вошоу для изучающего психопедагогику есть наглядный пример важности в становлении человека социального окружения, а также того, что способность говорить посредством системы символов весьма желательное, но не существенное свойство, решающим фактором в этом случае является происходящее при освоении системы символов научение абстрактному мышлению. Достижения Виктора и Вошоу доказывают важность в сложном научении систематического обучения. Читать далее →

Непосредственной педагогической задачей было обучение языку детеныша. Работа была начата в июне 1966 г. и закончена в апреле 1967 г., когда детеныш попросил у своих приемных родителей любимое лакомство. Ничего поразительного в этом не было, за исключением того факта, что детеныш был шимпанзе (Е. Linden, 1976). Читать далее →

Итард впервые увидел дикого мальчика в Париже, куда последний был доставлен, после того как его поймали в лесу. На вид ему было около 11 лет: «Отталкивающе грязный ребенок с судорожными, а часто конвульсивными, движениями, подобно животным в клетке непрерывно двигавшийся на четвереньках и вилявший задом, бивший и царапавший всех, кто появлялся перед ним. Короче говоря, проявлявший полное безразличие ко всему и интересовавшийся непонятно чем». Читать далее →

Появляясь на земном шаре физически слабым и не обладая врожденными идеями, будучи не в состоянии подчиниться основным законам своего существования, определившим его главенствующее положение во вселенной, человек лишь в обществе может добиться того исключительного положения, к которому его предназначила сама природа. Не будь цивилизации, он оказался бы одним из самых ничтожных и неразумных животных... человек всегда только то, что из него делает общество. Следовательно, воспитанный своим родом и благодаря ему он знакомится со своими привычками и потребностями; и ни одна из его идей больше не принадлежит ему. Он пользуется одной из самых справедливых прерогатив своего рода — способностью развивать свои представления, подражая обществу и влияя на него. Читать далее →